Андрэ Нортон - Здесь обитают чудовища [Глазом чудовища. Здесь обитают чудовища ]

— Меня зовут Николас Шоу, — он назвался полным именем, чувствуя, что того требуют обстоятельства.

Герольд слегка наклонил голову.

— Добро пожаловать, Николас Шоу, в страну Авалона, Тары, Броселианды и Карнака, если на то будет твоя воля.

Итак, вот оно — ему предлагают сделку. Ник лихорадочно соображал… Он должен тянуть канитель и попытаться узнать всё, что сможет, не давая немедленно категорического отказа. Но притворяться подобным образом перед этим незнакомцем, Ник был убеждён в том, будет очень трудным делом.

— Эта земля не больно-то приветливо встречает пришедших в неё, — он пытался подобрать такие слова, с помощью которых получил бы нужные для себя ответы.

— Я встретил здесь опасности, неведомые в моём мире, — и уже говоря эти слова, Ник сам удивлялся тому, что слетало с его губ, — словно он говорил на иностранном языке, однако это были слова его родного языка, просто обычно он так не разговаривал.

— Это земля гостей. Те, кто принимают эту землю, узнают, что и она принимает их, и тогда для них здесь больше нет тех опасностей, которые ты встречал.

— И каким же образом это происходит?

Рука Авалона скользнула за пазуху, а затем в его руке оказалась маленькая шкатулка, которую он щелчком открыл. Эта шкатулка была круглой, а внутри неё — одно лишь золотое яблоко — почти всё золотое, и лишь с одного бока слегка розоватое. То ли от него, то ли от шкатулки исходил чрезвычайно соблазнительный запах, не хуже вида яблока.

— Съешь его, ибо оно от Авалона. И тогда Авалон войдёт в тебя, и ты станешь частью его, равно как и он станет твоей частью. И став таким образом Авалоном, ты сможешь принять всё, что он предложит тебе.

— Мне говорили, — осторожно начал Ник, со слабой надеждой, что ему, может быть, удастся хоть что-то вытянуть из Герольда, — что тот, кто совершает это и становится Авалоном, расстаётся со своим прошлым и перестаёт быть тем, кем был раньше…

Выражение на лице Герольда не изменилось.

— Человек делает выбор, а всякий выбор слегка меняет его. Такова жизнь, и этого не избежать. Если ты страшишься того, что Авалон предложит тебе, тогда ты делаешь один выбор и будешь следовать ему. Есть и такие, кто не принимают этого предложения и не становятся частью этой земли, и земля эта отторгает их, и нет им тогда ни покоя, ни счастья.

— Так, значит, в Авалоне их ждёт покой? — Ник попытался изобразить недоверие в голосе. — Но по тому, что я видел здесь, этого не скажешь. Я видел, как одни люди охотились на других, я видел странников, которые ни один из уголков этого мира не могут назвать своим домом.

Они по своей воле отвергли Авалон, поэтому и Авалон отверг их. Поэтому у них нет ни корней, ни прибежища. И близится день, когда они узнают, что без корней и прибежища они погибнут.

— Те, кто принадлежат Авалону, выступят против них? — требовательно спросил Ник. Что это: угроза или предупреждение?

— В этом нет необходимости. Авалон — не враг людям. Это место покоя и безопасности. Но к тем, кто остаётся вне его, приходит Тьма и Зло. Такое уже случалось прежде, когда зло надвигалось на эту землю. И там, где Оно встречалось с Авалоном и Тарой, Броселиандой и Карнаком, Оно билось о стены, не в силах затопить их. Но тех, кто находится за этими стенами, ждут неисчислимые опасности. Зло то прибывает, то убывает, и сейчас — время прилива.

— И именно это Зло приносит таких, как я, в Авалон?

— На такие вопросы, незнакомец, не мне отвечать. Прими Авалон, и ты узнаешь.

— Я не могу принять решение сейчас же… — уклонился от прямого ответа Ник.

И снова Герольд наклонил голову.

— Я понимаю это, ибо люди твоей расы не умеют контролировать свои мысли. Вам трудно принимать чёткие решения. Мы ещё увидимся.

Он закрыл шкатулку, снова засунул её под плащ и, повернувшись спиной к Нику, скользнул прочь от юноши с такой скоростью, что если бы Ник не побежал, то сразу бы безнадёжно отстал. Американец решил последовать за ним, по крайней мере хоть немного. Герольд не верхом на коне, поэтому без сомнения Нику удастся проследить за ним…

С одной только этой мыслью в голове Ник пробирался сквозь заросли кустарника, пытаясь не потерять из виду сверкающее пятно плаща. Одновременно он обдумывал всё то, что сообщил Авалон. По всей видимости, тот назвал себя именем этой земли, словно он — её официальный представитель, полностью отождествляя себя с ней. И угрожал ли он или просто утверждал, что какая-то огромная опасность ждёт тех, кто не находится под защитой Народа с Холмов?

Массовая миграция бродяг отчасти подтверждала его слова. Неудачные нападения летающих тарелок, свидетелем которых был сам Ник, ещё больше подчёркивали безопасность, которую предоставлял Герольд и его город. С другой стороны — нескрываемый ужас англичан перед этим предложением, хотя причины этого Ник всё ещё никак не мог понять.

Всё это…

Ник замер. Сверкающее пятно впереди также остановилось. Ник нырнул в кусты. Навстречу Герольду из подобного же укрытия выбирался какой-то человек, высоко держа в руке шест, увенчанный на конце крестом из потускневшего металла.

— Демон! — выкрикнула эта фигура, выискивая, куда бы ударить шестом — как дубинкой — по голове Герольда. Но Авалона больше там не было — он стоял в нескольких шагах в стороне. И снова этот дикарь, одетый в разорванное, грязное коричневое платье, с седыми спутанными волосами и такой же седой бородой, попытался напасть. На этот раз Герольд просто исчез из виду.

— Стоять!

Ник почувствовал позади себя отвратительную вонь, и в подтверждение этого приказа что-то острое кольнуло в спину. А через несколько секунд тот же самый голос глухо прокричал что-то, чего Ник не смог разобрать.

Не отказавшийся ещё от мечты сразиться с Герольдом, седовласый в ярости, вызванной замешательством, метался вокруг того места, где исчез Авалон, тыкая шестом с крестом в кусты и выкрикивая высоким голосом слова, которых Ник не мог перевести.

После второго окрика из-за спины Ника он наконец перестал сокрушать кусты и быстро, хотя и прихрамывая, направился к американцу.

Когда он остановился, опёршись о шест, Ник увидел, что одет он был в монашескую рясу. А в глазах угрюмого лица бродяги горел фанатичный огонь.

— Встать!

Снова боль в спине. Ник поднялся, разгневанный как на этого человека позади, так и на самого себя за то, что был так слеп и так легко позволил себя пленить.

Монах подошёл совсем близко к Нику. От зловонного дыхания, ужасного запаха тела и заношенной одежды монаха американца замутило. Горящие глаза обежали Ника с ног до головы.